Воспоминания о Борисе Мигале Татьяны Владимировны Слёзиной

Школа номер 190, Фонтанка 22.

---

Сентябрь 1961 года, 9 второй класс при ЛВХПУ им. Мухиной, около сорока мальчиков и девочек из разных районов Ленинграда собрались вместе. Народ пестрый, очень интересный и мнящий себя художниками, т.к. все до этой школы занимались в изостудиях, детских художественных школах или просто были детьми художников с домашним образованием.

Естественно, что первое время, пока не притерлись, не подружились, споры были отчаянные, ведь учились у разных педагогов. Были »левинские» и »канеевские» из изостудий Дворца пионеров, »таврическиие» – из детской художественной школы на Таврической улице при среднем художественном училище им. Серова  и из других школ и изостудий города. Учили везде по- разному, и ребята, попавшие в один класс, отстаивали каждый свою школу. Одни были приверженцами академического стиля, другие-импрессионизма и авангарда.

Споры об искусстве, походы на выставки, в театры и кино, а самое главное- чтение! Ведь на дворе »хрущевская» оттепель и лавина толстых журналов, книг мировых знаменитостей! Ремарк, Бёлль, Хемингуэй, вечера поэзии, на которые не попасть! Книгу или журнал с новинкой дают на одну ночь для прочтения, да еще и очередь… В Эрмитаже, в залах импрессионистов, около картин Пикассо, Матисса, Сезанна — толпы людей спорящих до хрипоты, иногда доходят до оскорблений — »абстракционист» это ругательство! И мы -15_16_17 летние на гребне этих событий.

На первой парте у окна сидит очень длинный, тощий, очень близорукий, лохматый паренек. Сидит один и мало с кем общается. Фамилия его Мигаль, зовут Боря. В нашем классе еще есть Виллим Юра, Станик Боря, Тарантул Боря, Нагель Вова, Хазан, короче, экзотических фамилий хватает, а вот имена — четыре Бори, пять Юр, Лены, Ларисы, Тани по три… Боря Мигаль выделяется не только ростом и сильными очками, он любит классическую музыку, театр. С ним интересно общаться, но он близко ни с кем в классе не сошелся, особенно на первых порах. Позже выясняется, что у него мама очень болеет, и на нем лежит большая часть домашних забот, а папа его погиб, когда Боря был малышом.

Школа наша выделялась тем, что один раз в неделю мы занимались живописью и рисунком, а еще один день — росписью фарфора. Это наш 9 второй, а были еще 9 первый -» сливки» и 9 третий -»стекольщики». Первый класс занимался в мастерских ЛВХПУ им. Мухиной, третий — на заводе художественного стекла. Считалось, что первые- таланты, вторые способные, а третьи просто хотят рисовать… Жизнь все расставила по своим местам, и теперь нет этого деления.

Жизнь в школе насыщена до предела, ведь кроме важных и нужных предметов — литературы и истории  (их надо сдавать при поступлении в »Муху»), есть еще математика, физика, химия (нам не нужны, мы -художники!). Времени свободного нет, если только не прогуливать уроки. В компании прогульщиков Бори Мигаля нет, но не потому, что идеален, просто занят другими делами. Боря очень был увлечен химией, даже хотел поступать куда-нибудь на химический факультет.

Большая часть ребят увлечена кроме искусства изобразительного, литературой. Пишут стихи, любят писать сочинения. Нам крупно повезло с учителем литературы. Галина Николаевна Иванова пришла к нам прямо из института совсем молоденькой и смотрелась рядом с нами, как ровесница. Ей было интересно с нами, а уж мы старались, как могли. Конечно, писать сочинения по »образам» -тоска, а мы и не писали почти. Нас учили читать книги и анализировать прочитанное, писать о прочитанном не по учебнику, а высказывать собственное мнение, даже если оно противоречит общепринятому. Уроки литературы превращались в диспуты, не только о литературе, а о жизни и искусстве вообще. Вот тут Борис и показал весь свой интеллект, незаурядность мышления и стал заметен на фоне остальных »интеллектуалов» класса. С ним было интересно!

Одно из воспоминаний о походе в театр. В город приехала труппа из Греции с греческими трагедиями и знаменитой актрисой Анастасией Папатанасиу. Как мы попали на »Медею», не помню, но забыть этот день невозможно. Придя в ДК им. Ленсовета, где шли спектакли, на пороге столкнулись блистательной Татьяной Дорониной и Олегом Басилашвили, которых знали по спектаклям в БДТ. Красота этой пары была ошеломляющей! В фойе сталкиваемся с Алисой Фрейндлих, одетой в черное маленькое платье, глаза невероятной величины и красоты. Сидим на своих местах, гордые за то, что в одном зале и на одном спектакле с нашими любимцами. Когда же на сцене появляется Папатанасиу забываем обо всем. Несколько дней в школе только и разговоров о »Медее». Выясняется, что в Москве, у Охлопкова, тоже идет »Медея» и наш одноклассник Юра Виллим ездил специально на этот спектакль.

Дни складывались в недели, и пролетели три года незаметно. Вот и выпускной вечер, а там — что делать и кем быть? У большинства выбор сделан — »Муха», специальность тоже выбрана, но есть и другие пути- институт им. Репина, ЛИСИ, университет… 33 выпускника нашего класса -все закончили Вузы, правда, не все стали художниками или архитекторами. Но ведь не это главное.

Борис поступать решил в »Муху», на керамику. Конкурс туда был огромный, а Борис не чувствовал себя готовым, т.к. писал и рисовал довольно сухо, не эмоционально, а на керамике любили живопись яркую, звонкую, праздничную. Борис со своей близорукостью имел »белый билет», армия ему не грозила, поэтому он решил за год подготовиться и поработать.

Я же провалилась по рисунку, поступая на ткани. Так мы оказались перед выбором — куда идти работать, ведь сидеть на шее у родителей я не могла (они уже были пенсионерами), а Борис тем более — у него одна мама. И решили мы пойти на завод им. Ломоносова, т.к. имели опыт по росписи фарфора в школе. Так началась новая глава в нашей жизни.

Завод им. Ломоносова, год 1964_1965.

---

 

Взяли нас учениками с зарплатой в 42 рубля. Первое испытание в трудовой жизни — колхоз, уборка картошки. Кого же и посылать, как не учеников. Итак, Осьминский район, поле, изба без печки, сено на полу, но главное — хлеба нет!

На дворе 196 4 год, в стране — неурожай (всё засеяли кукурузой после визита Н.С. Хрущёва в США),  в городе продают гороховые батоны, мука — по талонам, пироги пекут из размоченных макарон. В деревне, где мы собираем картошку, магазина нет вообще, а в соседнюю деревню за пять километров хлеб привозят по числу жителей, на нас не рассчитано. Едим картошку с поля, грибы из леса, таскаем у хозяйки избы соленые огурцы из бочки… Все без хлеба, зато в сельпо портвейном заставлены все полки и мальчишки пьяным-пьяны с утра до вечера. Борис, который живет с ними в одной избе, просто в ужасе! Через несколько дней он приходит чуть ли не в слезах в нашу девичью избу и мы, девчонки уговариваем его жить у нас. Ведь спим не раздеваясь, а одеваясь, т. к. холодина в избе как на улице. Мальчишки над Борей смеялись, но это его абсолютно не трогало. Вечерами мы рассказывали, что читали, истории разные, вспоминали фильмы, спектакли — ведь света нет, а осенью темнеет рано. Прожили так почти месяц, но даже никто не заболел. 

Начались трудовые будни, каждый день, включая субботу, к восьми утра едем на завод. Опоздать нельзя ни под каким видом, оправдания типа »будильник не зазвонил, пробки на дороге, живот болел» никто слушать не будет, просто пропуск отберут, а дальше — отдел кадров и прощай, работа. Научили не опаздывать на всю жизнь. А ведь станции метро »Ломоносовская» еще не было и ездить приходилось на битком набитом автобусе по всему проспекту Обуховской обороны до завода. Работали в огромном цеху, где сидело человек 200 живописцев и каждый делал свой рисунок.

А мы, ученики, учили все рисунки, расписывали как посуду, так и скульптуру, что гораздо сложнее. Восемь часов на работе, а вечером — на подготовительные курсы в »Муху», на рисунок и живопись, три раза в неделю. В воскресенье бежим к 12 часам утра на наброски в Дом народного творчества, на улицу Рубинштейна, туда, где сейчас театр »Зазеркалье». Там совершенно бесплатно можно рисовать обнаженную натуру с 12 до 18 часов. Чего еще надо!

А надо еще не забыть русский язык, его надо сдавать при поступлении, да еще и сочинение написать. Само сочинение нас не страшило, но ошибок насажать могли. Поэтому компания из нескольких человек, кто не поступил в институт сразу, стала собираться у нашего одноклассника Юры Виллима и заниматься русским языком, диктуя по очереди диктовки, а потом — чай с вареньем и разговорами.

Жили почти все без ванны и горячей воды, поэтому бегали в баню, где всегда были чудовищные очереди. Борис жил, о, счастье, в отдельной квартире, хотя назвать этот закуток из двух крошечных, сугубо смежных комнат и прихожей плавно переходящей в кухню в 2 кв.м. и туалет, выдолбленный в стене, квартирой — язык не поворачивается. Я же и вообще жила в коммуналке, со всеми радостями очереди на уборку квартиры.

Короче, жизнь была еще более насыщенной, чем в школе. И все равно бегали на концерты, в театры, на выставки. Когда успевали все это — не помню, помню, что успевали. Так прошел этот год 1964-1965. И вот июль 1965 года, вступительные экзамены, поступаем оба на текстиль, как- то Борис передумал поступать на керамику, и нам предстоит учиться вместе еще пять лет. Правда, мы в разных группах, но врозь у нас только рисунок и живопись, все остальные предметы — вместе.

 

ЛВХПу Мухиной . 1965- 1970гг.

---

 

Борис по-прежнему трудно сходится с новыми людьми, говорит всем »вы», близко и запросто ни с кем пока не общается. Курс у нас очень необычный для текстиля — чуть ли не половина — мальчики! Это большая редкость, да и национальный состав — пестрый. Ленинградцев всего четверть, остальные из разных городов и республик. Повторяется школьная история — разные школы, разные требования, разная подготовка. Короче, бог леса не уровнял.

Сначала очень трудно, просто невероятно, но мы так хотели учиться, столько сил приложили, что даже в голову не приходило ныть. Если с рисунком и живописью все было более или менее понятно, то композиция текстиля — это что? Для абсолютного большинства — тайна за семью печатями. Программа составлена более чем странно, т.к. история украшения тканей будет только на четвертом курсе, на первом — раппортная ткань, без всякой исторической базы. Если бы видели, изучали все это раньше, то и понимание пришло бы быстрее. Слава богу, библиотека в училище работала с 9 утра до 9 вечера и мы пропадали там каждую свободную минуту. Листали тома по орнаменту, делали зарисовки, ведь ни ксерокса, ни сканера не было. Даже фотоаппарат был недоступен, поэтому каждая картинка проходила через руку и карандаш, благодаря чему и научились рисовать орнамент.

Работаем, учимся и, по — прежнему бегаем по концертам и театрам, музеям и выставкам, только теперь компанией 7-8 человек — успели подружиться и ходим всюду толпой. И вот теперь у Бориса и появился его первый в жизни настоящий друг. Боря жил с мамой, отец погиб, когда ему было всего пять лет, сводный брат Алик рано женился и жил отдельно. Мужчин в доме не было, а так как Боря с детства носил сильные очки и был освобожден от физкультуры, то и во дворе не гулял, в футбол не играл, короче был классический »маменькин сынок» и друзей среди мальчиков не имел. И вот на курсе много мальчиков и среди них брутальная личность из Еревана — Варужан Мурадян, красавец, весельчак, друзей заводит мгновенно, при этом очень добрый и щедрый парень. Армянский темперамент и гостеприимство покоряют всех, а Бориса еще поражает его рукастость. Жан умеет прибить, штукатурить. В жилконторе пробив подвал под мастерскую, делает своими руками невероятный ремонт. Не просто белит и клеит, а старается все сделать с выдумкой, и Боря — его первый помощник. Благодаря этой дружбе Борис научился делать в доме всю мужскую работу и стал взрослым.

На втором курсе едем на картошку, но об этой странице нашей жизни очень хорошо написал Александр Симуни.

На втором курсе Борису крупно повезло — группу студентов с отделения »моделирование костюма» отправляли в поездку по Венгрии, и, так как в группе были одни девочки, то решили дополнить группу мальчиками с текстиля. В число счастливчиков попал и Борис, как благонадежный комсомолец, не курит и не пьет, со старшими вежлив, с дамами — галантен. Эта поездка сыграла очень большую роль в дальнейшей жизни и творчестве совсем молоденького студента. Как рассказывал сам Борис, он понял, что нет никаких преград для творческого человека, если он умеет донести свою мысль до зрителя, используя любой материал, будь то текстиль, керамика, стекло… В этот период венгерское декоративно-прикладное искусство было на взлете и художники работали очень свободно, что для нашей страны было в новинку. Искусство было политизировано до предела, поэтому глоток свежего воздуха послужил своеобразным катализатором для молодого художника.

Все свободное время Борис по — прежнему посвящает музыке, концерты в филармонии, оперные и балетные спектакли — старается не пропустить ни одного интересного события. Тогда это было более доступно, нежели теперь. Даже на гастроли знаменитостей можно было попасть, не пробивая дыры в бюджете, а бедны были все без исключения. Борис своей любовью к музыке заражал всех вокруг, и мы ходили за ним как зачарованные, так, как он еще и много читал и знал о музыкальных произведениях, об исполнителях. Дома у него был проигрыватель »Юбилейный», самый дешевый, но он был! В это время выпускались пластинки с записями оперных спектаклей, где пели мировые звезды, и Борис, несмотря на скудный бюджет, покупал эти пластинки.

После третьего курса мы большой группой поехали в Москву на практику. Если дома жили бедно, то на практике и вовсе впроголодь, но все равно норовили ходить в театры, ездили по знаменитым пригородам, а денег было отчаянно мало. Устроили коммуну и, купив картошки и подсолнечного масла, да чаю с сахаром, были сыты и выкроили деньги на театры. В это время в Москве гастролировала Болгарская Опера со знаменитыми Николаем Гяуровым и Райной Кабайванской.

Спектакли шли в Кремлевском дворце съездов, и Борис всю компанию убедил, что надо идти на спектакль — это был »Дон Карлос». Этот культпоход был одним из самых ярких, хотя, особенно на старших курсах, эти походы были регулярными.

Работая над заданиями по текстильной композиции, Борис очень часто связывал их с музыкально-литературными образами. Сохранился эскиз ткани под названием »Тристан и Изольда», который производит очень сильное впечатление именно своим музыкальным ритмом.

На годы нашей учебы приходятся самые главные юбилеи страны- 50 -летие Советской власти, Ленинского комсомола, Советской армии, пионерской организации, и т.д. Кроме этого, 25 лет ЛВХПУ им. Мухиной и как апофеоз -100 летие В.И. Ленина! Все задания по текстильной композиции — не просто декоративная ткань или платок, а к юбилею! Попробуйте сделать сувенир к 100летию вождя. Что приходит в голову, кроме шуточек на тему Ильич и все вокруг него. Ильич выезжает на броневике как кукушка из часов. Бюстик Ильича в кепке, кепка открывается, а там чернильница с ленинскими мыслями… Борис делает ленинский шалаш в Разливе, сплетенный из медной, тонкой проволоки на основании из обожженного дерева ( дерево научил обжигать паяльной лампой Мурадян — мужские руки). Все в восторге! Кафедра счастлива! И невинность соблюли и капитал приобрели — любимая Борина поговорка! Это умение отвечать на сложные, порой, казалось бы, лобовые задачи пригодилось художнику в его непростой творческой жизни.

На третьем курсе начался новый предмет — »композиция в материале» и пришел новый, молодой преподаватель Владимир Алексеевич Самошкин, который был на стажировке в Чехословакии и привез новые веяния в области фактурных шпалер.

Тут и случилось единение педагога и студента. Борис увлекся ткачеством и увидел в различных пряжах и переплетениях образную сторону современной шпалеры. Педагог всячески поощрял поиски студента в этой области и помогал в осуществлении задуманного. Понятно, что шерсть для ткачества по чуть-чуть выдают в училище, но только для учебного процесса. Для собственных экспериментов пряжи нет и купить ее невозможно. Поэтому Борис начинает работать с любыми пряжами и веревками вплоть до бумажного шпагата. В это время появляется шпагат из полипропилена, он — то и становится одним из любимых материалов художника. Тут очень пригодилось увлечение химией, ведь покрасить синтетику в нужный цвет невероятно сложно, и без понимания химических свойств материала подобрать краситель, да еще в домашних условиях, просто невозможно.

Середина 60-х годов отличалась очень скудным ассортиментом любых товаров в магазинах, а художественные материалы были только отечественного производства ( слава заводу художественных красок »Черная речка,,), но даже в Ленинграде купить краски не всегда удается. Про бумагу уже и не говорю — писали и рисовали на любом клочке, весть о продаже ватмана »госзнак» срывала занятия, и все неслись на другой конец города, чтобы купить столько, сколько можно донести. Итак, при полном дефиците все равно надо было работать и выполнять все задания. Тут уж, как говорится, голь на выдумки хитра! А Борис выдумщик и экспериментатор необыкновенный! Еще на первом курсе, делая проект декоративной ремизной ткани, он натер бумагу свечкой , подложив под нее крупную терку, и расписав акварелью, получил в итоге очень интересную фактуру. Покрыв бумагу раствором марганцовки, Борис рисует пером, макая его в бутылочку с прозрачной жидкостью — получается на золотисто-коричневой бумаге белая графика красоты неземной. На вопрос , что за жидкость в бутылочке, смеется и говорит, что химию в школе надо было учить.

И всю свою творческую жизнь Борис Мигаль экспериментирует с окраской различных волокон, ведь красит всегда материал для своих работ сам, на кухне маленькой квартирки в Веселом поселке, что находится на самом краю города. Наверное, поэтому цветовая гамма работ художника всегда нестандартна, самобытна. Большая палитра серебристо-серых, черно-коричневых достигается кропотливой работой с красителями различных групп. И опять увлечение химией помогает в решении сложных колористических задач.

И вот промелькнули четыре года учебы, приступаем к дипломным работам. Год на дворе 1970 — год празднования 100-летия В.И. Ленина, поэтому и дипломные задания имеют юбилейный или политический характер. Борис получает задание — гобелен на общественно- значимую тему, а самая главная тема на этот момент- война во Вьетнаме. Тема сложная необыкновенно, ведь и материалов иконографических почти нет, только слепые, черно-белые фотографии в газетах и цветные в журнале »Огонек». Вот тут-то и пригодились все студенческие эксперименты. Пошли в дело и бумажные шпагаты, и синтетические шнуры… Прошло более сорока лет со дня защиты диплома, и когда на выставке »Борис Мигаль. Художник и учитель.» гобелен »Борющийся Вьетнам» увидели молодые художники-текстильщики, то для них это было еще одним уроком мастера, хотя это была и первая большая работа Бориса Георгиевича.

Самостоятельная жизнь…

---

Итак, остались позади годы учебы, и впереди самостоятельная жизнь художника. Уже никто не будет подсказывать и указывать, как надо работать, а будут только художественные советы и выставкомы, принимающие или не принимающие сделанную тобой работу.

Борис Мигаль распределен на галантерейное производство »Новость», где и проработает 17 лет, создавая платки, шарфы и другой текстиль малых форм, все, что заказывает Министерство легкой промышленности.

Параллельно с работой на фабрике художник вплотную занимается творческими поисками в области современной шпалеры.

Первые годы после окончания училища были годами сложными по всем параметрам. Конечно, первые шаги в самостоятельной жизни всегда не просты, а художник особенно часто может пойти извилистым и тернистым путем. Дело даже не только в таланте, трудолюбии, но и в везении, в удаче, во встречах с более старшими коллегами, которые иногда могут помочь советом, а то и просто добрым словом.

Борис все свободное время работает над эскизами гобеленов, не по заказу, а чтобы выразить свое настроение, свои впечатления. Мастерской нет, дома места очень мало — даже раму для гобелена негде поставить, но если человек хочет работать, то найдет и место, и возможность воплотить свои замыслы. Борис делает эскизы, учитывая свои возможности, и в итоге одна из первых заметных работ художника- это состоящий из четырех частей гобелен »Времена года».

На узкой и длинной раме ткутся поочередно четыре гобелена, которые составляются в большую композицию. Все это ткется в крошечной комнате в 12кв. метров. Впрочем, и впоследствии все работы Мигаля ткутся дома или на работе, где места ненамного больше (мансарда со скошенным потолком). Мастерская появилась только в 1989 году, и Борис там никогда не работал, только сделал ремонт, а там 90-е годы…

---

Мама, мамусик, Валентина Павловна…

Борис родился 17 марта 1946года в городе Клуж, в Румынии. Только что кончилась Великая отечественная война. Его отец, Мигаль Георгий Иванович, был военным комендантом этого городка и, соответственно должности отца, семья жила в особняке с прислугой, машиной и собаками. По рассказам Валентины Павловны, это был рай. После блокадного Ленинграда любое место, где вдоволь еды — уже рай. Но Боря — поздний ребенок, маме 38 лет, война, блокада. Все это отражается на здоровье сына, он очень худенький, со слабым зрением. Наверное, если бы семья жила в Ленинграде, было бы еще тяжелее, ведь в СССР все продается только по карточкам, и продукты, и промтовары. Мы, рожденные в1945_46 годы, дети победы, и родители у многих немолоды и, пережив войну и блокаду, они в большинстве своем имеют неважное здоровье. У меня родители тоже немолоды, поэтому мы с Борей хорошо понимаем друг друга, и всегда спокойствие родителей для нас было приоритетным.

Боря и его мама были неразрывны. Наверное, ранняя кончина Георгия Ивановича спаяла мать и сына в единый организм. Маленький Боря вычеркивал дни в календаре, когда мама уехала в санаторий. Уезжая из дома, Борис писал маме длинные, нежные, трогательные письма, описывая все, что произошло с ним за день. С какой любовью выбирал он для мамы кофточки, халатики, туфельки… Когда Борис стал зарабатывать деньги и кончился режим жестокой экономии, сын старался побаловать маму — ведь и папа ее баловал, а она была модницей. Мамусику покупались французские духи и кремы, и вообще все самое-самое… А мама гордилась своим сыном, старалась во всем поддержать, помочь.

У них был открытый, очень гостеприимный дом. Там всегда было очень уютно и тепло, хотя Борис в свой дом пускал только очень близких друзей. Но дни рождения и Новый Год — всегда гости, друзья и обильный стол, даже если в магазинах шаром покати. Боря с мамой в четыре руки готовят и накрывают невероятный стол, пекут пироги и вафли, угощают маринованными грибами, собранными своими руками. Валентина Павловна настаивает в графинчике водку на лимонных корочках…Новый год всегда с мамой, ведь папа погиб именно в канун Нового года, торопясь из воинской части домой, к любимой семье.

Обычно встречаемся у Бори, но если и у друзей, то Валентина Павловна всегда рядом с сыном. Никогда он не оставлял маму одну в новогоднюю ночь. А Валентина Павловна волнуется за творческие успехи сына, первый зритель и ценитель. Часто родители, не имеющие отношения к искусству, с детьми-художниками не могут найти общего языка, не понимая друг друга. В семье Мигаля этого быть не может, мама всецело верит в своего сына и в его талант. Вместе они ходят и в театр, на концерты, в музеи. Едут на экскурсию на Соловки, им хорошо вместе, интересно, комфортно.

Квартира (угол Суворовского проспекта и улицы Салтыкова-Щедрина) по воле судьбы переходит во владение объединения »Новость», где работает Борис. В дом вселяется администрация фабрики, а Боря с мамой переселяются на окраину, в Веселый поселок, на улицу Подвойского. Это и сейчас граница города, а в 1972 году и говорить не о чем. Ни магазинов, ни транспорта, ни дорог… Борис покупает резиновые сапоги и лыжи. Самое главное — нет телефона! И не будет его десять лет. Сохранились телеграммы, сообщающие о проведении худсоветов — это единственный способ связи с художником. Наверное, благодаря отсутствию телефона сохранилась переписка Бориса с коллегами-художниками.

Новая квартира — это праздник со слезами на глазах, так как все приходится заново красить-клеить, а в магазинах, понятное дело, купить ничего нельзя. И тут пригодились навыки ремонта в мастерской Варужана Мурадяна, который летом 1972 года утонул в Узбекистане, купаясь в канале со стремительным течением. Эта смерть стала для всех нас первой смертью сверстника и друга, а Борис потерял огромный кусок жизни, и потеря была невосполнимой.

Боря с головой ушел в работу, творчество и обустройство новой квартиры. Семья всегда жила очень скромно, и приехали в новую квартиру со старой мебелью и утварью. Но квартира была очень уютной, масса цветов, которые, Борис очень любил и они отвечали ему взаимностью. У него цвело все, что вообще могло цвести, даже кактусы! Борис и цветы — это отдельная тема. В то время купить цветы было также сложно, как и все остальное, но придти в гости или на спектакль любимого исполнителя без цветов, он не мог. Букет составлял сам, с большим вкусом и любовью. Во время прогулок по своему полю, он собирал полевые цветы, и все лето в доме стояли букеты, иногда просто из трав и колосьев. Вот и родился из этих букетов гобелен » Цветение трав » . Самый последний свой букетик Борис подарил мне незадолго до своей кончины. Это были васильки, ромашки и несколько колосков пшеницы. Букетик этот стоял у меня на столе несколько лет и погиб во время ремонта. За всю жизнь я не получала столько цветов, сколько дарил мне Боря. И роскошные розы, и полевые цветы, и просто еловые ветки. Со временем, когда материально стало жить полегче ( гобелены по заказам министерства культуры и других заказчиков), Борис увлекся собиранием фаянса и украсил свою квартиру коллекцией тарелок и других предметов английского, немецкого, русского производства. После его кончины пришлось продать эту коллекцию, чтобы поставить Борису надгробный памятник.

Жизнь на окраине для многих людей — это наказание, и часто можно слышать, что они могут жить только в центре города, что окраины их угнетают. Особенно »новые» петербуржцы, со стажем жизни в Петербурге несколько лет, любят об этом говорить. А вот Борис, потомственный петербуржец, жил на этой окраине и смог увидеть в этом мотивы для своих творческих работ. Это гобелены »Завод» и » О моем городе», образы, увиденные по дороге на работу. »Мост» и »Окраина» это тоже впечатления от районов Охты и Веселого поселка, а »Цветение трав» — прогулки по полю, которое расположено напротив окон художника. Анна Ахматова писала » …когда б вы знали, из какого сора растут стихи» — это про работы Бориса Мигаля. Первая значительная работа “Времена года” состоящая из четырех частей, сразу же была отмечена специалистами и опубликована в сборнике ДПИ за 1973 год. Затем, если смотреть список работ, то можно видеть, что каждый год Борис Мигаль ткет большой гобелен и таким образом за первые пять лет после окончания училища сделаны несколько масштабных работ, которые экспонируются на выставках различного уровня и публикуются в журналах, посвященных декоративно-прикладному искусству. Борис сразу после получения диплома вступает в молодежную секцию ДПИ при Союзе художников. Он очень много работает, и сохранились ранние произведения художника, которые не видели даже его ближайшие друзья, по всей вероятности, он считал их недостойными и не показывал, а может быть, те, кому показывал, критиковали молодого художника… В итоге на выставке 2012 года были показаны эти ранние работы, и они явились мостиком между дипломной работой и первым заметным, успешным проектом.

Случай в жизни иногда играет ключевую роль. Так случилось и с Борисом. Кто-то из текстильщиков не смог поехать на симпозиум по гобелену в Дом творчества в Дзинтари, а Боря с радостью, отодвинув все дела, поехал. И это была знаковая поездка. Общение с художниками разных школ и направлений, как и в студенческие годы, дало сильный толчок творчеству самого Мигаля. Два месяца занимаясь только любимым делом, он достиг больших успехов, создав гобелен «Рубеж». Руководителем симпозиума по текстилю была искусствовед из Москвы, автор книг и статей по текстилю и костюму Татьяна Константиновна Стриженова. Именно эта встреча стала ключевой в судьбе молодого художника. Татьяна Стриженова сразу выделила работу Бориса среди других произведений, созданных в рамках симпозиума. До самой кончины Т.Стриженовой продолжалось общение художника и искусствоведа, которое со временем переросло в дружбу. При поступлении Бориса Мигаля в Союз художников именно Татьяна Константиновна дала ему рекомендацию. Впоследствии Борис всегда прислушивался к мнению и советам Татьяны Константиновны, а она в свою очередь рекомендовала его работы к экспонированию на различных выставках в стране и за рубежом. Благодаря этим рекомендациям Мигаль Б.Г. едет на биеннале современного текстиля в Лозанну, хотя и отказывается от командировки, а отправляется туда как турист, т.е. за свой счет. Вернувшись из Лозанны, Борис собирает текстильщиков города и делает сообщение с показом слайдов, чтобы познакомить художников с новейшими тенденциями современного текстиля. Сейчас, когда можно увидеть в Интернете все события он – лайн — и то информация бывает малодоступной, а тогда это и вообще было прорывом. Этот показ еще раз характеризует Бориса как человека большой душевной щедрости, который все свои впечатления хочет разделить с друзьями и коллегами. Борис покупает по тем временам очень дорогой фотоаппарат «Практика» и очень увлеченно начинает фотографировать окружающий мир. Сохранилось большое количество слайдов из поездок и просто снимков природы, портреты близких людей. Привозя из путешествий слайды, Борис всегда собирал друзей, чтобы поделиться впечатлениями. Часто эти снимки становились первыми эскизами будущей работы. Можно собрать целую хронику возникновения той или иной идеи, которая впоследствии стала основой композиции. Сейчас, когда не снимает только ленивый, и трехлетний ребенок умеет нажимать кнопку фотоаппарата, может быть этот талант Бориса и не кажется чем-то удивительным, но, глядя на снимки, понимаешь, что художник, он во всем — художник. Композиция кадра, угол зрения, предмет, который стал объектом съемки — все это увидено глазами художника. И мы, друзья Бориса, с удовольствием смотрели эти слайды, а когда он стал преподавать, то и ученики его учились на работах мастера смотреть и видеть. Осталась богатая коллекция слайдов из путешествий и просто зарисовок, а также фотографии друзей и мамы. Интересно, что после окончания училища Борис никогда больше не писал этюдов с натуры. Все его рисунки сделаны шариковой ручкой, на клочках бумаги, в маленьких альбомчиках. Разглядывая эти » почеркушки» видишь скелет будущей композиции, будь это платок или большой гобелен. В этих рисуночках решалось все и можно видеть, что созревшая в голове художника идея, просто зафиксирована на бумаге. Разбирая после кончины Бориса его бумаги, я не смогла выбросить ни одного клочка этих быстрых, как сам хозяин, зарисовок.

Итак, период с 1970 по 1990 годы, двадцать лет активной творческой жизни. Череда выставок, поездок, общение с новыми друзьями, которые стали возникать в окружении Бориса. Это и художники-коллеги, такие, как Михаил Копылков и Инна Олевская, Арсен Кардашев и Александра Якуничева, Дарико Беридзе, а также друзья-меломаны семья Шиловых и солист балета Геннадий Судаков. Одним из таких друзей стал молодой дирижер Мариинского театра Валерий Гергиев. Борис был постоянным зрителем и советчиком, не будучи музыковедом, он очень тонко чувствовал исполнителей, особенно певцов. Гергиев часто звонил ему после спектакля, чтобы услышать от Бориса его мнение о спектакле, и они говорили в ночи часами. Уже очень больной художник не пропускал ни одного значимого события в этом театре. На служебном входе его всегда ждал пропуск. Последний наш поход на оперу » Лоэнгрин» был невероятно тяжелым, было очень жарко на улице и в театре соответственно. Боря задыхался и, несмотря на мои просьбы пойти домой, отсидел спектакль до конца.

С 1970 года Борис Мигаль принимает участие в ленинградских выставках, с 1974 года- во Всеросийских и зарубежных (более 60 -десяти выставок). Среди них первая, вторая и третья выставки художников ленинградского текстиля на Охте. Художник участвует в выставках советского ДПИ в ЧССР, Польше, Румынии, Венгрии, ГДР, фРГ, Финляндии, США, Бельгии. Работы Б. Мигаля неоднократно публиковались в изданиях, посвященных декоративному искусству, как в СССР, так и за рубежом. Неоднократно его работы получали престижные награды и премии.

В девяностом году произошел слом жизни всей страны, но у Бориса случилась и личная трагедия. Очень тяжело болела и умерла его мама, самый родной и близкий человек всей жизни. Это была потеря основы, он остался один. Конечно, были друзья, но заменить маму — кому это под силу? Своей семьи нет, не сложилось, мама казалась вечной, но никто не вечен… Борис прожил без мамы всего 9лет, и она присутствовала в доме до его кончины. Висел ее халатик, который регулярно стирался и гладился, стояли ее тапочки, на трельяже — гребенка и заколки…

После смерти Валентины Павловны Боря соткал маленький гобеленчик в память о маме, который нигде не выставлял, и видели его только близкие люди. В 2012году на выставке «Борис Мигаль. Художник и учитель» широкая публика познакомилась с этим камерным, но пронзительным произведением художника.

Какие бы потери не были в жизни, надо жить дальше, хотя иногда прошлое не отпускает. Кроме личной трагедии для Бориса, как и для всей страны, начались трудные времена. Лихие 90-тые у большинства еще в памяти, хотя уже выросло поколение » новых» людей, для которых имена художников последней четверти 20века неизвестны. В 90-тые годы Борис практически не занимается ткачеством, не считая двух небольших работ — «Земля»»(112/87см) 1992г. место нахождения неизвестно и «Вираж» (145/105см) 1997г., сделанная к юбилейной выставке в Москве. Эта работа благодаря Н.Н.Богдановой, бывшей в эти годы ответственным секретарем Союза художников России, вернулась к Борису. Сейчас этот гобелен висит в мастерской Арсена Кардашева, и люди бывающие там, могут видеть последнюю работу мастера.

Начался новый этап жизни Бориса Мигаля. Об этом этапе написали его коллеги и ученики с кафедры художественного текстиля Художественно-промышленной Академии им. Штиглица ( бывшее ЛВХПу им. Мухиной). Я, со своей стороны могу сказать только, что преподавание в Академии и Русском музее одновременно, доставляло ему большое удовольствие и занимало все свободное время. Сейчас, общаясь с учениками Бориса, мы узнаем друг друга по его рассказам. Он вникал во все проблемы своих студентов и горячо переживал их победы и провалы. Когда Борис тяжело заболел и попал в больницу, то в приемном покое он сказал, что он одинок, но те толпы людей, которые нескончаемым потоком шли навестить его в больницу, опровергли эту информацию. Несмотря на тяжелейшую болезнь, и не менее тяжелое лечение, Борис до последней минуты работал и стремился как можно больше отдать ученикам.

О работе Б.Г.Мигаля в Художественно-промышленной академии написали его коллеги и ученики, но есть пронзительный документ последнего периода жизни Бориса Георгиевича. Это его заявление на имя ректора академии А.Талащука с просьбой разрешить работать и объяснениями своего состояния, возможностей проходить лечение не в ущерб занятиям. До последней минуты своей недолгой, но такой яркой и наполненной творчеством, жизни Борис думает о будущем, о том, чем будет заниматься со студентами в новом учебном году. Судьба распорядилась иначе, и 18 августа 1999года закончился его земной путь.

Так случилось, что меня в этот момент не было в стране, и я не видела его мертвым, поэтому не верю в эту смерть…

Когда отмечали сороковой день ухода из жизни Бориса Мигаля, в аудитории академии собралось много коллег, друзей и все говорили о том, что надо сделать посмертную выставку, ведь при жизни его ни одной персональной выставки не было. В год пятидесятилетия Бориса уже ни Союз художников, ни академия не отмечали таких дат художников, сам же он был скромен чрезвычайно и все разговоры о выставке отметал. Сейчас достаточно найти деньги и выставить можно что угодно, но идти официальным путем — на это надо положить жизнь. Поэтому тринадцать лет после смерти Бориса его друзья бьются за возможность показать работы Б.Мигаля в наиболее полном объеме. Ни Союз художников, ни ХПА, ни Русский музей не взяли на себя решение этой задачи, хотя совместными усилиями этих организаций, наверное, это можно бы было сделать. Наконец, в 2012 году по инициативе и благодаря титанической работе выпускников Бориса Георгиевича совместно с коллегами кафедры художественного текстиля и его друзей удалось сделать выставку «Борис Мигаль. Художник и учитель.» в стенах музея ХПА им. Штиглица(бывшего училища им. Мухиной). Выставка была собрана и открыта за две недели, т.к. в плане музея оказались юбилейные выставки, и надо было поместиться в 10 дней, 2 из которых были выходными. Несмотря на это, выставка имела большой успех и резонанс в Петербурге, освещалась несколькими каналами ТВ. Молодое поколение художников-текстильщиков открыло для себя имя Бориса Мигаля. Конечно, нельзя говорить, что выставка познакомила их с творчеством художника, так как основные произведения его находятся в музеях Москвы. И вот сейчас появилась надежда сделать персональную, полноценную выставку Бориса Мигаля в залах Елагина дворца. Людей, которые заинтересованы в этом проекте много, как в Петербурге, так и в Москве. Будем надеяться, что все получится и зрители увидят гобелены Бориса, а читатели прочтут наши записки.

Татьяна Слёзина , 8 октября 2012. Санкт – Петербург.

© 2018 Татьана Слёзина

Вы просматриваете пробную версию.. Сайт  на стадии заполнения.